ИСПЫТАНИЕ И ВОЙНОЙ, И МИРНОЙ ЖИЗНЬЮ

Война где катком, а где тяжелой гусеницей не просто прокатилась и прошлась по нашей земле. Она ежедневно приносила страшные по своим последствиям страдания, въедалась своим жалом в души людей. Нередко, не убивая человека физически, убивала в его душе благородное, доброе, порядочное. Мечта о подвиге поднимала до истинного героического, помогала бороться с врагом до последней капли крови и… одновременно с этим подвигом намешивалось в ней столько непонятного, что потом и приводило героев к необъяснимым поступкам.

Деревенька Бук находилась от Сельцев в каких-то двух километрах. Многие происходящие в обеих события перемешивались, перекликались, становились едва ли не общим достоянием проживающих в них сельчан. Суждено было таким образом произойти и случаю, который несмываемым пятном и непреодолимым позором вошел в историю взаимоотношений данных населенных пунктов. В марте 1950 года в считанные минуты все окрестные деревни облетела весть, что Василий Аникович совершил убийство. У многих это вызвало самые непростые раздумья, различные неоднозначные оценки и восприятия. Как мог совершить такое человек, о котором ходили легенды, который проявлял чудеса героизма и самоотверженности на войне, за что и был удостоен звания Героя Советского Союза. В сознании местных людей, знавших в целом семью Аниковичей и непосредственно Василия, произошедшее не укладывалось ни в какие понятия. Да, поспорили на бытовой почве, в деревнях такое нередко случалось. Но человеку со Звездой Героя, со многими орденами и медалями поднять руку на мирного жителя, хорошего знакомого, дать перебранке перерасти в драку — это не поддавалось объяснению. Многое мы так и не узнаем, потому что сотворялось оно в горячке, в неудержимом порыве двух мужиков постоять за себя, свой род, свои принципы. У одного они сводились к заявлению, что “ты отсиделся в войну, а я кровь проливал”, у второго — “а какой ты герой…”

За убийство Аникович был лишен звания Героя Советского Союза и всех наград, получил 5 лет тюремного заключения. Но за безупречное поведение досрочно был освобожден, приступил вторично к мирной жизни, на ходу, на марше перестраивая свои взгляды и отношения к людям и действительности.

Мы разыскали тех, кто хорошо знал Василия Аниковича и может судить о нем не со стороны. В июньские дни, дни освобождения района от немецко-фашистских захватчиков, встретились с сыном Аниковича — Анатолием Васильевичем. С семьей он проживает в Курчевской Усвейке в доме, который своими руками срубил и поставил отец. О Василии Трофимовиче здесь напоминают и заложенный сад, и многие хозяйственные постройки, березовая аллея возле дома.

Лаконично Анатолий постарался через какие-то конкретные дела отца высветить его поступки, раскрыть черты характера.

— Родился он, — говорит Анатолий, — в деревне Сельцы, тогда она относилась к Новосельскому сельсовету, 5 января 1923 года. Закончил 7 классов, работал в колхозе. Старательный, тяговитый по натуре человек. Очень любил эту деревеньку. Всякий раз, когда ехал на могилки к своим родным, брал с собой и меня. Помню, как молчаливо мы подходили к дому его родителей, моего деда, как он подолгу стоял и смотрел на его стены и окна, касался рукой стоящей у входа в дом березы, плетня. Заходил в избу — и тоже молчал. Сейчас понимаю: боялся расплакаться, выдать себя. А когда уже шли в сторону кладбища, проходила горечь, он подробно рассказывал об отце, матери, братьях, о своих Сельцах. Очень любил эту землю, молился на нее…

Именно с порога своей маленькой хатки в 1939 году он отправился в большой, пугающий неизвестностью мир. Поехал искать счастья в Москву. Побыл непродолжительное время учеником и был принят слесарем в 30-й строительный трест города Москвы. 1 ноября 1941 года призывается в армию. С 20 декабря — на фронте. Был стрелком, командиром стрелкового отделения, а затем взвода и роты. Воевал на Западном, 4-м и 3-м Украинских и 1-м Белорусском фронтах. Закончил армейские курсы младших лейтенантов 5-й ударной армии. Он был из числа тех, кто буквально испытывал судьбу, лез в самое пекло. Где было тяжелее всего, опаснее всего, туда и рвался. В 1941 году успел отличиться в обороне северных окраин Москвы, в боях западнее Волоколамска. В 1942 году хлебнул лиха во всех трех Ржевско-Сычевских операциях, дважды участвовал в форсировании и боях на реке Вазуза. В 1943 году он на передних рубежах в ликвидации Ржевско-Вяземского выступа, в Духовщинской и Смоленской операциях, в освобождении Смоленска, в боях на Днепре в районе Каховки. В 1944 году на его долю пришлось участие в Одесской и Ясско-Кишиневской операциях, освобождении Одессы и Кишинева. 1945 год — это Висло-Одерская операция, форсирование Одера, Пилицы, завоевание плацдармов, бои на Кюстринском плацдарме, Берлинская операция, уличные бои в Берлине…

В архивах Министерства обороны России о Василии Трофимовиче Аниковиче сохраняется множество материалов, самым подробным образом рассказывающих о его личном героизме. В отдельных из них упор делается на то, как ему удавалось выдержать невероятные испытания и при этом остаться в живых.

Но, наступая вдоль железной дороги Волоколамск — Ржев, выйдя с тяжелыми боями на подступы к поселку Погорелое Городище, в марте 1942 в бою красноармеец Аникович был ранен и лечился в медсанбате.

Вскоре полк, в котором воевал Аникович, вступил в ожесточенные кровопролитные бои. 18 августа 1942 года, отражая атаки немецких танков и пехоты, он был уже вторично ранен, тяжело. Вернулся в строй только в ноябре этого года.

В октябре 1943 в составе своего батальона он перебрасывается на только что образованный 4-й Украинский фронт, где его зачисляют командиром стрелкового отделения. Новой дивизии Аниковича было присвоено почетное наименование “Сталинской” за участие в освобождении города Сталина (Донецк).

10 января 1944 года Василий Аникович получает сильнейшую контузию и выбывает в медсанбат.

Все бои, в которых участвует его отделение, не представляется возможным перечислить. После завершения курсов младших лейтенантов в декабре 1944 он назначается командиром стрелкового взвода, участвует в сражениях на Висле и Одере. Бойцам приходится отражать яростные вражеские атаки. Впоследствии за это он будет представлен к награждению орденом Отечественной войны 1-й степени.

19 января 1945 года в 5-й ударной армии был сформирован передовой подвижной отряд. Взвод младшего лейтенанта Аниковича успешно проходит через ряд городов, передовой отряд захватывает плацдарм в районе города Киниту, что севернее Кюстрина. До Берлина оставалось 68 километров. С утра 1 февраля плацдарм стал содрогаться от огня вражеской артиллерии и разрывов авиабомб. После этого крупные силы танков и пехоты противника стали теснить защитников плацдарма. В ночь на 3 февраля сюда переправился и взвод Аниковича. Во время отражения первой же атаки выбыл по ранению командир роты. И тогда младший лейтенант Аникович принял командование на себя. 8 контратак под его командованием отразили бойцы роты. Поле боя перед траншеями было устлано трупами гитлеровцев, горели 3 вражеских танка. Несли потери и наши бойцы. 9-ю контратаку гитлеровцы повели, не ожидая встретить сопротивление. 17 тяжелых танков “тигр” и более 100 автоматчиков устремились на позиции роты. Подпустив танки поближе, Аникович дает команду открыть огонь противотанковым ружьям. В железные махины полетели гранаты. Загорелось 4 вражеских танка, но остальные достигли траншеи. Оставшиеся в живых бойцы пропустили их над собой и огнем в упор встретили автоматчиков. Понеся потери и бросив свои танки, гитлеровцы стали отступать. Плацдарм был удержан. За мужество и героизм, проявленные в боях при удержании плацдарма на Одере севернее города Кюстрин, В.Т. Аникович был удостоен звания Героя Советского Союза.

16 апреля 1945 года рота лейтенанта Аниковича пошла на штурм Берлина. В беспрерывных боях бойцы постепенно приближались к центру города, стали пробиваться к рейхстагу. 30 апреля 1945 года, когда Аникович вел бой всего в 400 метрах от центральной площади, над рейхстагом взвилось Знамя Победы. 2 мая Берлинский гарнизон капитулировал.

Без малого год Василий Трофимович прослужил в Берлине. Можно только представить, что выпало пережить и на какие трагедии пришлось насмотреться ему, человеку, которому было немногим более за 20 лет. Гибель товарищей, собственные ранения, контузии не могли не отразиться на его психическом состоянии. Нередко был резок перед начальством, хотелось первым встречным высказать, что у него на душе. Зная, кто перед ними, понимая, что у этого молодого человека опустошенная пережитым душа, сгусток нервов, чем могли старались ему помочь. Но так долго продолжаться не могло. Чтобы дело не дошло до крайности, командир полка предложил Аниковичу демобилизоваться.

Особенно резко в его характере проявлялась дерзость тогда, когда принимал сто граммов. А потом начали появляться и другие сложности.

— Только перевалило отцу за 30, — продолжает сын Анатолий, — как начались проблемы со здоровьем. Этот дом, в котором сейчас находимся, он даже не смог сразу достроить. Под Харлинцами вырезал лес, доставил сюда, но поджало здоровье. Необходимо было срочно отправляться на операцию. В голове обнаружился осколок, пошло загноение. Надо было срочно его извлекать…

Кстати, операция длилась целые сутки, врачи делали все возможное, чтобы спасти жизнь совсем еще молодому человеку, вчерашнему фронтовику. После операции потребовался еще не один год, чтобы встать на ноги. Больно переживал, что так вот случилось. Кто-то, видя, как ему непросто дается со здоровьем, посоветовал Василию Трофимовичу оформить военную пенсию.  Но практически всюду он, лишенный звания Героя, наталкивался на холод и непонимание людское. Поначалу еще прихватывал с собой папку с разворотом, где золотыми буквами были выписаны имя, фамилия, высокое звание, а после, отчаявшись, махнул на все рукой. Особенно больно переживал, когда не единожды пришлось добираться в областной центр на оформление пенсии, приводить доказательства своих ранений. Не верили, потому что внешне выглядел совсем молодым. Был стройным, подтянутым, брался за работу — все в его руках горело. На поклон, хоть и затянулась достройка дома, жили большой семьей в баньке, ни к кому не ходил.

— Не любил он, — продолжает Анатолий, — вспоминать о прошлом. Говорил только, что не боялся умереть за Родину. Поэтому в первые дни войны ушел добровольцем на фронт, дошел до Берлина. К нему подъезжали журналисты, но после непродолжительного общения с ними он возвращался неудовлетворенным, повторяя, как можно браться за написание книги о нем, не представляя, что такое война и что пришлось на ней пережить. А вообще, когда он начинал выговариваться по различным моментам жизни, мы с братом и три сестры готовы были слушать его бесконечно. У него был свой, не похожий на других, взгляд на жизнь. Глубоко, интересно рассуждал, учил нас труду. Если брался за строительство, в голове представлял, что будет на выходе, где какая комната, печь, вход в дом. С ним было легко в работе, он умело подсказывал, что и как надо делать. Стоило один раз повторить за ним — и как-то красиво, просто и прочно все получалось. В технике, машинах, тракторах разбирался. И очень любил трудиться на земле. Был начитан. Встретит знакомых мужчин в Серковицах, а они его не отпускают, все о прошлом выспрашивали. Охотно в военкомат в Толочин подъезжал, там среди военных были у него друзья. Учеба тоже ему давалась. Учился в Высшей партийной школе, но трагический случай все перечеркнул. Правда, мы никогда не слышали, чтобы он вернулся к произошедшему, что-то рассказал… Одно нам, детям, часто повторял: “Не троньте чужое, даже глаз на него не пяльте…” Поэтому у нас был даже страх сорвать яблоко в соседском саду. Мы побаивались отца. Он был в отдельные минуты очень вспыльчив. Что скрывать, пенсию получал хорошую в сравнении с другими в деревне, деньги были большие, но не всегда они оставались в семье… Как загуливал, на все забывал. Домашнее хозяйство тогда ложилось на наши с матерью руки…

Именно этой пагубной стороной отразилось пережитое Василием Аниковичем на войне. Когда он вернулся домой, родные не узнавали в нем прежнего Василия. С одной стороны, надо бы гордиться им, вся грудь в орденах и медалях, руки золотые, светлая голова, с другой стороны, — не смей что-то сказать, прекословить. Зажигался тут же. А ведь души был самой широкой. Когда брал в руки гармошку и начинал играть и петь — слезы у людей стояли в глазах. Так до души пробирал. Научился играть очень рано. Работал в летние периоды в колхозе, собирал по копеечке и приобрел инструмент. Любил Василий Трофимович народные песни и песни своей молодости.

— Помню Василия Трофимовича, — вспоминает нынешний житель деревни Мешково, его земляк Петр Петрович Бирюков. — Исключительной смелости человек, героем был настоящим. Подвела же привычка, ставшая пагубной. Искренне брат Федос, родные подсказывали остановиться, но он не смог…

Легко было некоторым судить этого человека, но в итоге по-настоящему никто не стремился ему помочь. Была у отдельных и нехорошая человеческая зависть, вслед бросали: “Вон, герой, пошел, а какой он герой…” Ему этим словно в спину наносили удар ножом. И еще более замыкался в себе, оставаясь один на один со своим горем. Нередко, замечали люди, плечи его вздрагивали, будто камнями в них бросали. Оказывается, так, чтобы никто не видел, он украдкой прятал слезы…

В 1993 году известного в округе человека не стало, похоронен в Курчевской Усвейке. Отдав всего себя без остатка борьбе за свободу в молодые годы, он заплатил за это дорогой ценой. Не смог постоять только за себя. А те, кто были вокруг, не сумели и не пожелали ему в этом помочь. Это на фронте он мог отплатить врагам за все, что они несли его родной земле. В мирное время бороться с безразличием и равнодушием прежними средствами было не дано. На жестокость и бездумность толкнуло нечто не вписывающееся в схему обычного поведения. На то может быть сотня причин. Некие из них и определили трагизм в его судьбе, одного из многих, на ком война оставила свой страшный, неизгладимый след.

Своего сына Анатолий Васильевич Аникович назвал в честь отца. Вася пойдет в седьмой класс, и вполне понимает уже, что для него иметь в их роду такого человека. Но все ведь до сегодняшнего дня о том, что было в истории их семьи, а значит, и в нашей истории в целом, замалчивалось. Пора было на недосказанности о лишенном звания Героя Советского Союза Василии Аниковиче поставить точку, чтобы и его внуки (а их 11, 3 правнука), и наши тоже знали правду о той войне и ее героях, пусть и лишенных этого звания. Не мы им в этом судьи и оценщики. Но у каждого события есть свои парадоксы, у событий военных тем более. Примером тому — судьба, жизненные взлеты и падения нашего земляка Василия Трофимовича Аниковича.

В. БИРЮКОВ.