Солдатская ложка
Люди, пережившие войну, вспоминают ее с тяжким сердцем. Но бывают поразительные исключения. Случались в те страшные годы события, осветившие добрым светом их дальнейший жизненный путь.
— Человек начинается с памяти о себе, — с трудом справляясь с волнением, рассказывает свою историю Валентина Васильевна Антаневич. — Моя память о военном детстве, ясная, осознанная, относится к октябрю 1943 года, когда мне было всего три года. В тот день, рано утром, в нашу деревню Острошапки вдруг нагрянули немцы…
Видно, должно было случиться что-то страшное, если тетя Зина (в ту пору ей было 17 лет), выглянув в окно, побледнела, схватила меня в охапку и бросилась вон из дома. Помню, как мы бежали с ней к лесу, потом шли по какой-то тропинке, затем по дороге. Тетка вначале несла меня на руках, прижимая к груди, потом на спине. В поле, на окраине деревни Аленовичи, мы спрятались в каком-то сарае, зарывшись в углу в солому. Я тихонько плакала, прижимаясь к ней своим маленьким телом, звала маму. Тетя гладила меня по головке, что-то ласково шептала, время от времени тревожно выглядывая в щель между бревнами.
Рано утром снаружи раздались негромкие голоса. Распахнулась дверь, и в сарай вошли красноармейцы. В шинелях, пилотках, с оружием на плечах. Я до сих пор не знаю, как они оказались в глубоком тылу у немцев. Скорее всего, это были разведчики.
Очень хорошо помню, как они ласково улыбались мне, ободряли тетку, уверяя, что немцы из нашей деревни ушли и мы можем вернуться домой. Зина попросила у них кусочек хлеба.
— Для ребенка, — пояснила она, — девочка очень хочет есть.
Солдаты смущенно переглянулись.
— Хлеба нет, девушка, — ответил один из них, — сами голодаем. Осталось немного молока.
Достал из кармана бутылку, присел передо мной и бережно вложил ее в мои ручонки.
— Пей, малышка.
Я пила, а солдаты молча стояли вокруг меня и смотрели… О чем думали они в ту минуту?
— Пора, — негромко сказал кто-то из них. Подняв руки в прощальном приветствии, они потянулись к выходу. А боец, поивший меня молоком, задержался.
— Прощай, маленькая, — сказал он, обнимая меня и прижимая к своей шинели. — Вот, возьми на добрую память, — и протянул мне ложку. — Храни ее и помни солдата. — И ушел, растворившись вместе с товарищами в предрассветных осенних сумерках.
А в деревне мы застали огромное горе. Хоронили односельчан. В тот день, когда нам с тетей удалось бежать, немцы выгнали людей из домов и загнали на минное поле в районе Мартюхово. Погибли все, кто не смог спрятаться. Среди них была и моя мама…
На кладбище я стояла возле могил, крепко прижав к груди свою ложку, будто ища у нее защиты.
С тех пор я ни на минуту с ней не расставалась, — комкает в руках мокрый от слез платок Валентина Васильевна. — Солдатская ложка стала моим маяком в жизни, лучиком добра, справедливости и надежды.
Ложилась спать, устраивала ее под своей подушкой. Ночью просыпалась и проверяла, на месте ли она? Шла в школу, ложку клала в свою торбочку вместе с тетрадкой.
Взрослые удивлялись такой привязанности, видели в этом что-то ненормальное и не раз пытались отнять ее у меня. Тогда я превращалась в маленького зверька, бесстрашного и неукротимого, готового насмерть стоять за свое сокровище.
Меня оставили в покое.
Со временем солдатскому подарку я посвятила стихи. Я понимаю, что они далеки от литературного совершенства. Но зато в них каждое слово прошло через мое сердце.
Помню,
как в школьные годы
Ложку в портфеле
носила.
Я с детства
ее берегла,
Отдать никому
не смогла.
И в темное время
ночное
К себе под подушку
клала,
На ощупь металл тот
холодный,
А в блеске был
лучик тепла…
Погибла на минах моя мама, погиб в 1944 году на фронте отец. Несколько лет я жила с тетей Зиной. Потом, когда она вышла замуж, меня взял в свою семью фронтовик Иван Батурин, папин друг детства. Спасибо им за все доброе, что они для меня сделали. Сегодня их уже тоже нет в живых.
Никто не напишет,
никто не звонит,
С родными тогда
я рассталась.
Солдатская ложка
железной сестрой
С войны в моем сердце
осталась…
Валентина Васильевна расплакалась, долго не могла успокоиться.
— Вы знаете, — наконец произнесла она сквозь слезы. — Я уверена, что все доброе, что случалось потом в моей жизни, связано с этим подарком. Непостижимым образом солдатский дар охраняет меня от бед и напастей, поддерживает и защищает в трудную минуту. Не было дня, чтобы я не держала свою ложку в руках. Я грела ее у груди, гладила, как ребенка, разговаривала с ней, как с живым существом.
Семьдесят лет прошло, а я, как будто это было вчера, вижу доброе лицо и улыбку своего солдата, чувствую тепло его рук, вкус молока, запах шинели.
Живет тот солдат —
не знаю,
Но в памяти образ
храню
И в памятный день
октября
Свой низкий поклон
отдаю.
9 мая, в день Великой Победы, мы, белорусы, замрем в минуте молчания, глядя на Вечный огонь, зажженный у могилы Неизвестного солдата.
А я возьму в руки свою бесценную реликвию и как молитву буду вновь и вновь повторять пронзительные слова, выбитые на гранитной плите:
“Имя твое неизвестно. Подвиг твой бессмертен”.
М. ПАВЛОВ.