Почти в каждой нашей деревне проживают люди, познавшие ужасы фашизма
В одну из них под хлопья летящего сверху снега мы выезжаем с председателем Толочинского сельисполкома Борисом Закрижевским. День, как и погоду, не выбирали. Хотелось даже испытать эти худшие условия, чтобы понять, как они даются людям. И вот мы в небольшой деревушке Слобода, где, по данным учета проживающих, числится 21 человек.
Надо заметить, деревенька сохранилась, выглядит в зимнем наряде и вовсе неплохо. А вот люди, ее жители, в большинстве своем в возрасте. Собственно, они и есть те, кто проходит по возрасту как дети войны.
— Хорошие они все люди, — говорит встретившийся нам Леонид Питкевич, — своей мудростью, отзывчивостью, особой, характерной для всего этого поколения, добротой. Когда что надо помочь, я не могу им в чем-то отказать. Это же они нам жизнь дали, отстроив после войны все, что лежало в разрухе. Помогаю посильным трудом — посадить огород, обработать, иногда по топливу чем-нибудь. Зайдете к ним в дом — сами все увидите и почувствуете…
Заходим в первый же из них. Здесь по пути нас встречают и опрятный дворик, неброские, но все для своего статуса имеющие хозяйственные постройки. Очаровываемся видом огненных курочек, так, по всему, привыкших к людям, что даже ни на шаг не отступающих от нас. И это еще один штрих, что живет дом, хотя и осталась лишь сама хозяйка — Любовь Гавриловна Роговская. К ней зашла соседка Валентина Леоновна Жолудева.
Разными путями они пришли на Толочинщину, в Слободу. Если Любовь Гавриловна перебралась с Круглянщины еще в 70-х годах, то ее, теперь уже близкая, подруга здесь всего 7 лет. Она, когда в их деревне в Городокском районе не стало никого из жителей, перебралась поближе к дочери, которая проживает в Толочине. Но объединяет их, потому и постоянно чаще вместе — смотрят телевизор, обсуждают прочитанное в газетах, возраст, разделяют его небольшие годы, и пережитое в войну.
Семь лет было Любови Гавриловне, когда пришли чужие люди на их землю. Помнится, как все было, детская память цепко удерживает все едва ли не по дням. Рядом стояли две деревни — Большие и Малые Костевичи. В 1943 году, в разгар сражений на фронте, активно вели себя и партизаны. Обстреляв немецкие укрепления в районе деревень Рубеж и Большие Костевичи, положили они немало фашистов.
Назавтра в Малые Костевичи, где проживала их семья, нагрянули каратели. Спросив, какой это населенный пункт, и услышав в ответ, что это деревня Костевичи, тут же взялись поджигать дома.
— Правда, — говорит Любовь Гавриловна, — один немец смилостивился. Кивнул нашему отцу, увидев восьмерых детей, чтобы вынес что-либо из дома. А что слишком уж вынесешь, когда со всех концов деревни полыхает огонь. Но и на этом ему тогда сказали спасибо, не по-зверски все-таки повел себя, как-никак, а все-таки враг. Успели что-то прихватить, убежали прятаться в лес. Поначалу негде было ночевать, так складывали ворота, что где-то еще оставались, шалашиком и так спали. Какой там отдых или сон мог быть? Само лето стояло, рожь жали, мошкара досаждала. Потом отрыли уже землянки, перебрались окончательно в лес. Только после освобождения, летом 1944 года, дали нам возможность строиться. Папа сделал какие-то два колеса, скрепленные между собой, и так вместе с ним мы тягали бревна, чтобы поставить сруб. К зиме только вошли под крышу, было хоть где укрыться от снега, вьюги и морозов. А вот с продуктами было очень тяжело, хоть это был и первый в нашей жизни мирный год. Перебивались кто чем мог.
Коней не было, все на руках таскали и перетягивали. Вручную готовили доски для пола и потолка. Плуг, чтобы огород запахать ,вместе со взрослыми тягали и дети…
Только после войны она пошла в школу, закончила семь классов. Но об учебе дальше не мечтала. Что мечтать, когда надо было думать, как на пищу да что-то носить и надеть зарабатывать. Пошла в животноводство. Сначала у себя на родине. А когда переехали — на ферме в Слободе работала…
Не лучше выпала судьба и у Валентины Леоновны. Особенно досталось им в завершающие месяцы войны, когда началось освобождение Белоруссии, а начиналось оно именно с территории этих районов Витебщины — Шумилинского, Городокского и других.
— Помню, — говорит она, что все кругом грохотало, а мне было холодно, меня знобило. С тех пор много лет прошло, а в памяти все этот холод и страх, а еще громкие, веселые голоса людей, что закончилась война…
Нет большего счастья, чем жить и трудиться, не знать тяжелых утрат, не видеть разрухи. Они, дети войны, все это выносили в своем сердце. Поэтому оно у них отзывчивое ко всякой боли. Вот теперь вместе переживают и за не чужих для нас жителей Украины. Рядом ведь все это, все у наших границ. Неужели детям и внукам тех, кто проливал кровь за мир в наших странах, не совестно сегодня стрелять друг в друга и в мирных людей, пляжить свою землю. Что-то не так во всем этом, где-то была потеряна ниточка, связующая поколения, а может, потеряно и само поколение. Не дай-то бог, если ничего не изменится.
Зная цену войне, они знают и цену труду. Ничего для себя не просят. Нет, не убаюканы, что все хорошо. Поэтому и сами еще кто кур, кто козочку и поросенка держат, картофель сажают, зерно сеют, овощи выращивают. И сады свои плоды им приносят. Вот и красива, заметили, этим земля, что все на ней растет, если труд приложить. И так они живут, радуясь за своих детей, внуков и правнуков, за то, что в Беларуси покой и всегда надежда на хорошее будущее.
Виктор БИРЮКОВ.
НА СНИМКЕ: Валентина Леоновна Жолудева (слева) и Любовь Гавриловна Роговская.
Почти в каждой нашей деревне проживают люди, познавшие ужасы фашизма,
