Раиса Жорова: Не могу представить, как я выжила в лагере для малолетних узников
Со слезами на глазах принимала медаль “70 лет Победы в Великой Отечественной войне” из рук военного комиссара Раиса Алексеевна Жорова. Семь лет ей было, когда в 1943 году их семью немцы увезли в Германию. Но самое страшное случилось потом. Где-то под городом Пискляк их разъединили. Мать и бабушку отправили на работы вглубь страны, шестеро малолетних детей разбросали по другим лагерям. Девочка осталась одна…
Расспрашивать пожилую женщину о пережитом неприятно и тяжело. Будто в чужое окно поневоле заглядываешь. Она крепится, прячет лицо, пытается говорить связно. Но застарелое горе сквозит в каждом взгляде, таится в уголках заплаканных глаз…
— Не могу представить себе, как я выжила в лагере для малолетних узников в течение полутора лет, — нервно пожимает плечами она, — воспоминания сплелись в затейливый узор непреходящего горя. Вот я ползу за колючей проволокой, захлебываюсь слезами, зову маму, братьев, сестер. А вокруг сотни таких же детей. И у каждого такое же горе. Встают в памяти лагерные грязь, нечистоты, издевательства персонала, бесконечная работа. Мы перебираем овощи, очищаем бобы, горох, сортируем какие-то растения. Может, потому и выжила, что была возможность что-то положить себе в рот? На ночь нас сгоняли в бараки. Спали вповалку на нарах, дрожа от холода, согревая друг друга своими телами. Антисанитария, голод, болезни. Дети умирают один за другим.
Я молчал, угрюмо рассматривая свой блокнот. Задавать вопросы почему-то совсем расхотелось. Перед глазами всплывали страшные картины одиноких, несчастных, больных детей, все “преступление” которых заключалось лишь в том, что они родились славянами, которым нацисты отказали в праве на жизнь.
— Совершенно не помню день, когда мама нашла меня в этом аду, — виновато улыбнулась Раиса Алексеевна. — Наверное, это было для меня таким потрясением, что память о нем словно вы-жгло. Невероятно, она отыскала и спасла от смерти не только меня, но и всех остальных моих братьев и сестричек. Лишь один только Миша умер от голода.
— Как такое могло быть?! — невольно вырвалось у меня. — Война, голод, чужая, враждебная страна. А женщина ходит от лагеря к лагерю и собирает своих детей.
— Не просто женщина, — поправила меня Раиса Алексеевна, — а моя мама, которая ради нас была готова на все. Мы впоследствии никогда не говорили с ней по этому поводу. Табу. Подобные воспоминания здоровья не прибавляют. Знаю только, поддерживала ее в эти страшные годы моя бабушка. Когда мы все собрались вместе, она легла на солому и умерла, прижимая меня к груди. Словно исполнила что-то главное в жизни, после чего и Богу душу отдать не страшно. А я лежу рядом с ней и прошу: “Мама, укрой нас, нам очень холодно…”.
Женщина замолчала, пытаясь справиться с горькими чувствами. Замер и я. В подобные моменты любые слова поддержки и утешения будут не к месту.
— А освободили из неволи нас американцы, — продолжила она. — Я не хочу нагнетать страсти, но что было, то было. Немцы уже уничтожали бараки с людьми, когда в лагерь ворвались солдаты в странной военной форме. По всем расчетам жить нам тогда оставалось считанные минуты.
— Довольно, — поднялся я с кресла, — пощадите себя и меня. После подобной беседы мне впору пить водку, а вам что-то успокоительное. Простите, что разбередил душу…
Раиса Алексеевна странно на меня посмотрела, словно не решаясь сказать что-то важное.
— А ведь это еще не все, — тихо промолвила, — мы ведь могли в двух шагах от дома погибнуть. У мамы был узелок с сахарином, который она выменивала на хлеб и картошку. Его украли. Вытянули из-под меня, когда мы все спали. Никогда не забуду ее лицо в тот момент. Пятеро детей, в узелке ни крошки, кругом выжженная земля. Как добрели, не знаю. Мама нас на себе тащила. Пройдет сто метров с одним, положит у дороги, за другим возвращается.
— А скажите, — вдруг как-то резко сменила тему она. — Когда на Украине убивать перестанут? Смотрю по телевизору на трупы детей, заливаюсь слезами. Будто то страшное время вернулось.
Я отвернулся. Кто сможет внятно ответить, почему век за веком люди уничтожают друг друга?
Михаил КОРОЛЕВ.
Раиса Жорова: Не могу представить, как я выжила в лагере для малолетних узников,