Глазами иностранца: французский полицейский не встречал более спокойного места в Европе, чем деревенька на Толочинщине
После Витебского музыкального училища Екатерина Закрижевская продолжила свое профессиональное обучение во Франции. Успешно закончила Парижскую консерваторию, получив лестное предложение остаться работать в ее стенах преподавателем музыки. Со временем устроилась и личная жизнь. Девушка вышла замуж за Жульяна Аве, офицера французской национальной полиции. Несколько лет назад он впервые побывал в Беларуси.
— И с тех пор, — весело смеется она, — стал ее искренним патриотом. С нетерпением ждет очередной отпуск, чтобы вместе со мной и детьми уехать к моим родителям. Говорит, не знает более уютного, чистого и спокойного места в Европе, чем деревня Свидерщина. Правда, Жульян?
Высокий, статный парень сдержанно улыбнулся и согласно кивнул головой: правда…
— Вы говорите с ним, не стесняйтесь, — подбодрила меня Екатерина. — Он хорошо понимает русскую речь. Как-никак 14 лет вместе. Ну а ответы его я вам буду переводить.
И потекла оживленная беседа втроем. Французские и русские слова перемежались жестами, мимикой, красноречивыми взглядами. При желании всегда можно понять друг друга и найти общие темы для разговора. Мне, к примеру, захотелось узнать, каково это — быть полицейским во Франции.
Жульян отвечал кратко, убедительно и интересно.
— После окончания института я преподавал математику в колледже. Но быстро понял: сижу на чужом месте. Полицейскими были мой дед и отец. Вот и я почувствовал вдруг — меня неудержимо потянуло к этой профессии. Сдал сложный экзамен, прошел в школе полиции годичную подготовку. Еще один год стажировался при одном из полицейских участков. За это время меня всесторонне изучили и оценили товарищи и руководство на предмет профессиональной пригодности и дали характеристику — к службе в национальной полиции годен.
— Могло быть иначе?
— У нас очень строгий отбор. Ты должен полностью соответствовать требованиям службы — знать законы, уметь действовать в нестандартной ситуации, работать с людьми, обращаться с оружием, стойко переносить большие физические и психологические нагрузки.
— Должно быть, у вас в стране хорошо с кадрами, раз вы столь строго подходите к их подбору?
— Кадров в полиции не хватает. Но это не значит, что вакантные места должны занимать случайные люди. Себе дороже обойдется с ними служить. Пусть лучше нас будет меньше, да качеством лучше.
— Нагрузка на вас, наверное, ложится очень большая…
— Мы часто сутками не уходим со службы. Думаю, как и мои коллеги из Беларуси. Подразделение, в котором я служу, специализируется на обеспечении общественного порядка при проведении массовых мероприятий — митингов, демонстраций, забастовок, спортивных соревнований. А их только в одном Париже случается около 6 тысяч в год. И далеко не всегда на них люди ведут себя мирно. В любой момент могут “взорваться” эмоциями, превратиться в неуправляемую толпу, опасную для окружающих. Часто стоит больших усилий избежать подобных эксцессов.
Отмечу, подобная перегрузка на службе, вплоть до часа, учитывается руководством. При появлении возможности тебе эти дни вернут. Обязательно. Иначе нельзя. Без отдыха и психологической разгрузки полицейский может “сломаться” на службе. А это никому не нужно.
— Какие у полицейского Франции возможности для служебного роста?
— Чувствуешь в себе силы, желание и возможности — можешь самостоятельно подготовиться и сдать экзамен на следующую ступень, получив соответствующие должность и звание. К примеру, я недавно успешно прошел испытания на шеф-бригадира и вступил в командование подразделением полиции.
— Сколько у вас служат до пенсии?
— 37,5 года. Независимо от звания и занимаемой должности. Только выслужив этот срок, можно рассчитывать на полную пенсию.
— Профессия полицейского в вашей стране престижна?
Жульян, отвечающий до этого быстро, четко, охотно, смутился. Вопрос явно вызвал у него затруднения. На помощь поспешила жена.
— Во Франции граждане пользуются широкими правами высказывать свое мнение по самым разным вопросам, — разъяснила она, — их умело отстаивают в своей работе профсоюзы, различные партии, правозащитные организации, судебные органы. В подобной атмосфере свободы, к примеру, обложить полицейского матом для многих считается хорошим тоном. В нем часто не то что человека, а представителя законной власти не хотят видеть.
Мой муж был серьезно ранен на службе. Но в суде ему пришлось долго доказывать, что это ранение он получил, защищаясь от агрессивной толпы. Подобное предубеждение части общества Франции к своей полиции очень печально. К слову, когда совсем становится невмоготу, полицейские выходят на забастовку.
— У них есть такое право?!
— Они что, вне закона? Подав соответствующую заявку через свой профсоюз, полицейские имеют право в свободное от службы время публично выдвинуть какие-то требования правительству, привлечь внимание общественности к своим проблемам.
— В последнее время в мире много говорят о мигрантах. Мусульмане, выходцы из бывших колоний Франции, много хлопот доставляют вашей стране?
Жульян протестующе заслонился рукой. Очевидно, вопрос не понравился. Но ответил взвешенно и дипломатично.
— Эти люди — граждане моей страны, — перевела Екатерина, — у них есть права и обязанности, определяемые законами Франции. — Возникающие проблемы мы решаем совместно.
Заметив, что я разочарован подобной краткостью, поспешила сама развить тему.
— Проблема мигрантов — это проблема не Франции, это проблема Европы. С образованием Евросоюза внутренние границы многих стран (Франции в том числе) стали прозрачными. Через них в страну хлынули тысячи жителей Африки, Азии, Восточной Европы.
— За работой?
— Кто-то действительно хочет трудоустроиться. Но, к сожалению, очень много таких, кто стремится просто пожить за чужой счет. Получить жилье, пособие на себя и детей, бесплатно воспользоваться медицинским обеспечением. Отношение к французам, труду, христианской религии, европейской культуре у них, скажем дипломатично, очень своеобразное.
— Франция безропотно несет подобное социальное бремя?
— Сегодня многие в стране говорят, что с подобной политикой пора кончать. На нее расходуются огромные средства налогоплательщиков, порождая в ответ лишь иждивенчество и преступность.
— Ну, это проблема существует не только во Франции, — заметил я. — В Беларуси иждивенцев тоже хватает. Правительство вынуждено было разработать новый закон, призванный ограничить подобное явление…
— Знаете, чем еще подкупила моего мужа наша республика? — решительно сменила неоднозначную тему Екатерина. — Ему, как профессионалу, очевидно — степень защищенности граждан Беларуси от преступного мира значительно выше, чем во Французской республике. Мы побывали в Минске и были поражены, насколько свободно, не опасаясь за себя и детей, ходят по его улицам люди. Все у них на виду. Вещи, кошельки, продукты выглядывают из карманов, корзин, пакетов. Мечта для преступника! В Париже подобная беспечность просто немыслима. Вас тут же обчистят.
Жульян слушал, согласно кивал головой, потом что-то добавил.
— Его еще очень удивил тот факт, что белорусские милиционеры часто ходят на службе поодиночке. У нас это категорически запрещено. Потому что опасно. Только вдвоем, только при оружии, которое у полицейских хранится дома.
— Много лестных слов я услышал от вас в адрес нашей страны. Но есть, наверное, то, что не нравится?
— Разительный контраст в поведении людей. В повседневном общении все они приветливы, отзывчивы, добры. За прилавком магазина, на заправке, в учреждении — бездушные манекены. Ни здравствуйте тебе, ни спасибо. Это коробит. Во Франции подобной дистанции между людьми, облеченными властью, положением, должностью, нет. Встретят с улыбкой и поговорят с душой. Французская галантность — не пустой звук. Подобное поведение способно снять проблемы при решении самых сложных вопросов.
Беседовал Михаил КОРОЛЕВ.
Глазами иностранца: французский полицейский не встречал более спокойного места в Европе, чем деревенька на Толочинщине,
