«Отпустить меня не хочет родина моя…»
Нет лучше места для меня на земле, чем родная деревня Слободка. По нескольку раз в году приезжаю туда, чтобы насладиться тишиной и покоем, пройтись по до боли с детства знакомым стежкам-дорожкам, посидеть на берегу Друти у костра, вспомнить родителей, односельчан.
А чем ещё может порадовать себя человек, убелённый сединами? Только прошлым, где ты молодой, здоровый, полный сил и энергии. А родная деревня твоя радует глаз задором и уверенной силой.
Но, как сказано в Библии, «всякой вещи в мире свой срок и приговор». Время, очевидно, уже «приговорило» мою деревню к забвению. Скоро в ней останутся разве что дачники, привлечённые в наши края живописными местами, рыбалкой, дарами окрестных лесов. Очень надеюсь, что им небезразлично и её далёкое прошлое, которым мы, слободчане, очень гордимся.
Осенью 1812 года в наших краях происходили события воистину мирового масштаба. Армия Наполеона, отступая к Борисову, несла большие потери. В ноябре казаки генерала Акима Карпова серьёзно потрепали её в районе Толочина. Внесли свой вклад в изгнание неприятеля и местные жители, поступив с ним очень жестоко. Впрочем, наших предков можно понять. Захватчики, уходя, оставляли за спиной пепелища, разорение, голод и смерть. В военно-историческом сборнике Российской Империи за 1912 год по этому поводу сказано так: «При отступлении Великой армии через Толочин отставшие французы были застигнуты нашими казаками, частью перебиты, частью взяты в плен и заперты в сараях, где и погибли. Все они погребены в 10 братских могилах, находящихся близ Толочина. На следующем переходе в Славенях отступающие французы оставили своих раненых и больных. По словам старожилов, по уходу французов местные крестьяне их перебили, а трупы покидали в два старых колодца.»
Важно отметить, что огромные потери в эти дни несла и русская армия, преследующая неприятеля. Особенно казаки, идущие в её авангарде. Заболевших, раненых, обмороженных станичников оставляли там, где позволяли условия. К примеру, в жилом здании Толочинского монастыря, обеспечившего им маломальский уход и пропитание со стороны священнослужителей и местного населения. А теперь самое главное — часть из них после выздоровления была уволена с государевой службы и за заслуги перед отечеством получила землю в наших краях. Место это назвали Слободкой. Так в те времена называли населённые пункты, жители которых освобождались от крепостной зависимости и на какое-то время от налогов и податей. К слову, подобных «Слободок» по итогам войны образовалось около сотни. Все – на пути движения русской армии к границе империи.
Так в одночасье рядом с Толочином в пойме реки Друть появилось поселение из донских казаков с нетипичными для белорусов фамилиями: Шведко, Ивченко, Шибеко, Королько, Шишко… В своё время по этому поводу в деревне ходило много прибауток и шуток.
К слову, отставных солдат быстро женили на крепостных девушках из соседних фольварков. Мой дед говорил, власти при этом особенно не заморачивались. Исходя из житейского принципа «стерпится – слюбится» разбили потенциальных женихов и невест на пары и отправили под венец. Подобный брак, кроме моральных издержек, таил в себе и иные подвохи. Дети в подобных семьях, в отличие от отца, поступали в крепостную зависимость. Очень скоро местный помещик Томаш Зубович наложил на них властную руку. Более того, сам поселился рядом с деревней (в народе это место Корольками назвали). Отдельные элементы усадьбы до сих пор можно увидеть там, наряду с огромными липами, что остались от парка. К слову, относился он к своим людям вполне уважительно. Старики говорили, с крепостных три шкуры не драл, многодетным семьям оказывал помощь. Дело в том, что земли у поселенцев были не самые лучшие. Дома, чтобы не подтапливал паводок, пришлось ставить на сваях (остатки которых до сих пор видны из земли), а поля и огороды устраивать на возвышенностях. Впрочем, эта особенность придала Слободке особенный шарм. Где ещё в наших краях сохранились подобные уголки, полные природной красоты и уюта? Разве что в песнях…
Геннадий ШВЕДКО,
полковник в отставке,
г.Минск.
