Уроженец Толочинщины Геннадий Шведко о службе на космодроме Байконур

Подполковник в отставке Шведко Геннадий Владимирович родом из деревни Слободка. 17 лет прослужил на космодроме Байконур в Казахстане. Многое повидал, многое знает, о чём долгое время говорить было не принято.

Но времена изменились. Сегодня история Байконура открыта для широкой общественности. Грех было не воспользоваться подобной возможностью. Мы встретились с ним и с удовольствием побеседовали. Тем более что наши военные пути-дороги пересекались в этих краях.

По примеру Гагарина

— В каком качестве служили на космодроме, Геннадий Владимирович?

— Вначале старшим преподавателем, затем — начальником факультета специального Учебного центра ракетных войск стратегического назначения (РВСН) Вооружённых Сил СССР. Обучал офицеров боевому применению этого вида оружия, снаряжённого ядерными боевыми частями. По окончании подготовки расчёты осуществляли реальный учебно-боевой пуск в район полигона, расположенного в акватории Тихого океана недалеко от Камчатки. По его результатам принималось решение об их допуске к самостоятельному несению боевого дежурства. Более того, в составе комиссий Министра обороны посетил все ракетные части страны, проверяя на местах уровень подготовки офицерских расчётов. С ядерным оружием шутки плохи.

— Были соответствующие прецеденты?

— Были, — хмуро усмехнулся ракетчик. —Соответствующая статистика давно не секрет. К примеру, в 1986 году (в дате, но только не в сути, могу ошибиться) у американцев случилась авария с межконтинентальной ракетой «Титан-2». По вине обслуживающего персонала взорвались пары топлива в шахте. В результате 750-тонная крышка и 9-мегатонный ядерный заряд взлетели в воздух метров на двести и рухнули на бетон. Последствия могли быть просто чудовищными…

Я невольно поёжился, представив эту картину. МБР таит в себе колоссальную мощь. А если к тому же снаряжена ядерным боеприпасом… Меры предосторожности, уровень подготовки расчётов, технические и организационные меры защиты при работе с подобным оружием должны быть воистину исключительными.

— Кто вас готовил к подобной службе?

— Юрий Алексеевич Гагарин, — на этот раз весело улыбнулся Геннадий Владимирович. — Я не шучу. Потому как ракетами буквально стал бредить после его полёта в космос 12 апреля 1961 года. К слову, этому событию 60 лет исполняется. А кажется, словно это было вчера…

— Хорошо помните этот день?

— До мельчайших подробностей. Я был, как обычно, на занятиях в школе №1 в Толочине. В районе 10 часов утра учителя неожиданно попросили нас выйти на улицу. Помню их лица взволнованные, тревогу в глазах, разговоры вполголоса: «Будут передавать важное правительственное сообщение. Только бы не война…» Это была не война. Из репродукторов, установленных на центральной площади города, зазвучал проникающий в душу ликующий голос Левитана: «Советский человек первым в мире покорил космическое пространство». Во дворе началось что-то невероятное. Мы, дети, взрослые, кричали восторженно, обнимали друг друга, пели какие-то песни, в хороводе кружились.

Куда ссылали мечтателей…

— Гагарин подарил вам мечту. Но её нужно было ещё в жизнь воплотить.

— Я учился под руководством замечательных педагогов А. Г. Рыбакова, А. П. Рыбаковой, А. Г. Потапенко, М. И. Журавской, М. С. Гильман, Е. И. Красницкого. Аттестат получил отличный без малого, поэтому в 1965 году мою просьбу в военкомате уважили, направив на срочную службу в РВСН. Напомню, в то время ракетные войска страны, по большому счёту, только на ноги становились. Впереди у них был сложный, опасный, ответственный путь развития.

— Значит, начинали солдатом…

— Этим горжусь. Как и тем, что потенциал мой командование части оценило достаточно быстро. Через год после принципиальной и жёсткой практической и теоретической подготовки приказом командира дивизии меня назначили на офицерскую должность. И я 6 лет исполнял свои обязанности в составе боевого расчёта, попутно сдав экстерном экзамены за среднее военное училище и получив звание лейтенанта.

— Дальше понятно. Служба, служба и ещё раз служба…

— Которую, хочу верить, знал, ценил, уважал, посвятив ей лучшие годы жизни.

— На космодроме как оказались?

— После окончания Военно-космической академии имени Можайского в 1974 году получил туда назначение.

— Расскажите о Байконуре подробнее. За 17 лет службы вы, наверное, исколесили его вдоль и поперёк.

— Действительно, территория его просто огромная. Потому как разместились на нём не только стартовые площадки ракет различного класса и назначения, но и целые научно-исследовательские центры с учёными, конструкторами, рабочими, семьями, для которых построили целый город (тогда Ленинск, сейчас Байконур. — Прим. редакции).

— Большой?

— В моё время там проживало около 100 тысяч жителей, связанных с космодромом. Ирония судьбы — в ХІХ веке за научное вольнодумство империя сюда ссылала людей. Музей космодрома хранит газету «Московские губернские ведомости» за 1848 год, в которой написано, что мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полёте на Луну отправили на проживание в киргизское поселение Байконур. Знал бы этот неведомый русский мечтатель, что спустя сто лет Сергей Павлович Королёв именно в этих краях реализует программу исследований нашего небесного спутника. Мы первыми в мире облетели его, сфотографировав обратную сторону, посадили на лунную поверхность ряд исследовательских аппаратов, доставили образцы грунта на землю.

Подвиг народа

— Почему космодром построили в Казахстане?

— Рассматривались два варианта, предложенные специальной комиссией, — Казахстанское Приаралье и Северный Кавказ. Специалисты хорошо понимали: дешевле, проще, быстрее было бы обосноваться в районе Кавказа. Рядом все виды транспортного сообщения, вода, электроэнергия, людские ресурсы. Но правительство выбрало Казахстан, исходя из необходимости сбережения плодородных земель и пастбищ юга страны. Решили, что лучше пойти на очень большие затраты, осваивая дикие места Приаралья, чем причинить вред природе и человеку.

— Строителям пришлось нелегко.

— Масштаб работ, действительно, потрясал. Днём и ночью на станцию Тюра-Там с начала 1955 года шли эшелоны со строительными материалами, техникой и людьми. Предстояло уложить сотни километров трубопроводов и кабелей, построить автодороги, железнодорожные подъездные пути, смонтировать тысячи тонн металлоконструкций, разместить десятки тысяч людей, которых изматывали жара, безводье, вечная пыль в воздухе, пище, воде. А передвижение по пустыне! Слабая глинистая поверхность после 2-3 проходов машин в прах рассыпалась, превращаясь в глубокую колею. Машины в ней вязли «по брюхо». А рядом с ними и вездеходы…

— В первую очередь шло строительство стартов?

— Конечно. Только для одного подобного комплекса нужно было вырыть котлован глубиной 45, длиной 250, шириной 100 метров. Потом залить его специальным раствором, подвести соответствующие коммуникации, смонтировать стартовое оборудование. А подобных сооружений требовалось на Байконуре десятки — для испытаний новых ракет, предназначенных для РВСН, исследований орбитального космоса, полётов к другим планетам. Знаете, у меня до сих пор в голове не укладывается, как этот сложнейший гигантский научно-технический комплекс можно было создать в предельно сжатые сроки. Вдумайтесь только, через два года после начала строительства мы вывели на околоземную орбиту первый в мире спутник Земли.

Это был подвиг народа.

За фасадом побед

— Кто руководил строительством космодрома?

— Георгий Максимович Шубников. По словам людей компетентных, строительный гений. Вот один только факт из его трудовой биографии. Когда при строительстве одного из стартов до проектной отметки оставалось несколько метров, из земли ударили огромные фонтаны воды. Отвод её занял бы больше года, что было просто немыслимо. И тогда, взяв ответственность на себя, он произвёл рядом с котлованом направленный взрыв, отжав её со строительной площадки на месяц. Этого хватило, чтобы, работая день и ночь, старт достроить, а для подземной реки проложить новое русло.

— Конечно же, вы посещали площадку, откуда в 1961 году поднялся в космос Гагарин?

— Как и домик, где он ночевал перед стартом. Туда я постоянно возил офицеров, проходящих обучение на Байконуре. Помнится, особенно производило на них впечатление жильё генерального конструктора космических ракет и аппаратов Сергея Павловича Королёва. Человек руководил огромной научно-технической корпорацией, совершавшей прорывные открытия в науке и технике, а жил как аскет. Впрочем, в то время все мы жили другими идеалами, смыслами и примерами. И жертвовали во имя Родины многим. При испытании ракетной техники, космических аппаратов, новых образцов вооружения гибли военнослужащие, учёные, обслуживающий персонал. Сотни их нашли вечный покой на кладбище Байконура. Погиб на космодроме в 1960 году и Главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения главный маршал артиллерии Неделин. Сгорел заживо при подготовке к старту новой ракеты. От человека вообще ничего не осталось. Разве что тень на асфальте да оплавленные Звезда Героя Советского Союза, наручные часы и обгоревший погон. Как и от десятков других людей, работавших рядом с ним в этот день.

— Ваш сын тоже пошёл по стопам отца?

— Дальше. Стал учёным, кандидатом технических наук, разрабатывал летательные аппараты. Саша посмеивался по этому поводу. Мол, иначе быть не могло.15 лет засыпал в нашем бараке под гром ракет, а не под мелодию из передачи «Спокойной ночи, малыши», наблюдая в окне где-то на горизонте сполохи пламени. Да и не он один был такой. Целые династии специалистов ракетной техники сложились в то время на Байконуре. На смену отцам приходили сыновья, рядом с ними внуки вставали.

— Белорусов среди них было много?

— Знаете, национальность в нашей среде не играла значения. Людей оценивали исключительно по деловым и нравственным качествам. Это потом, когда Советский Союз по швам затрещал, некоторые вдруг вспомнили, что они в чём-то другие, и побежали по национальным квартирам, изменив присяге и делу. И Байконур словно съёжился, потускнел, потеряв былое значение.

— И всё же?

— Уволившись, вступив в общественную организацию ветеранов Байконура в Минске, понял, что вклад белорусов в его развитие и становление очень большой. Как прежде, так и сейчас. Сотни, если не тысячи этнических белорусов продолжают трудиться на всех космодромах России, участвуя в претворении в жизнь самых разных космических и ракетных программ. В том числе выходцы из Толочина, вместе с которыми в нашу школу ходил.

— Вы имеете ввиду…

— Генерального конструктора стратегических твёрдотопливных ракет морского базирования ВМФ России Александра Суходольского. Приятно сознавать, что жил и учился рядом с выдающимся учёным и организатором производства ракетной техники. К слову, читал, что именно он разрабатывает морскую платформу для космических стартов. Жизнь продолжается. На смену Байконуру приходят новые космодромы и технологии. Но он был первым окном в космическое пространство. Таким останется в нашей памяти навсегда.

Беседовал Михаил ПАВЛОВ.
Фото из личного архива Шведко Г. В.