Есть надежда
Согласитесь, мы часто пеняем на нашу молодёжь. Мол, растёт чрезмерно изнеженной, избалованной, цену труду не знает. Интернет для них стал и учителем, и советчиком, и лучшим другом. Только, мол, что там полезного…
Оказывается, полезное есть, если знаешь, что ищешь. Ученику средней школы №1 г. Толочина Тимофею Снарову 10 лет. Но о стрелковом оружии времён Второй мировой войны он знает поразительно много. Подчеркну, это не легковесные знания, когда человек бездумно запоминает отдельные свойства оружия. Он изучает его комплексно — начиная от истории создания и заканчивая применением на поле боя.
— Но зачем тебе это всё? — растерянно развёл я руками, когда он с большим увлечением представил мне историю создания винтовки Мосина (знаменитой трёхлинейки, с которой наши солдаты прошли всю войну), назвал её основные параметры.
— Да потому, что это оружие уникальное. Оно состояло на вооружении многих стран мира. Представляете?! Создали её в 1891 году, а она 100 лет прослужила…
Мне осталось только головой покачать. И вспомнить слова одного российского снайпера, воевавшего в двух чеченских кампаниях. Он говорил, что лучше винтовки Мосина в снайперском снаряжении в руках не держал. Действительно, сто лет в строю…
— Потому как дальнобойность у неё до двух, прицельная дальность до полутора километров, — компетентно прокомментировал мою реплику Тимофей. — Правда, великовата и тяжеловата немного, и магазин всего лишь на пять патронов…
А потом он чётко доложил мне о самозарядных карабинах Токарева, Симонова, немецком Маузере 98. Практически без перехода перешёл к оценке характеристик автоматического оружия вермахта и Красной Армии…
Сказать, что я был поражён, значит, ничего не сказать. Я был восхищён. И, не скрою, воодушевлён. Паренёк в дым развеял мой скепсис по поводу отсутствия интереса у молодёжи к нашему военному прошлому. Ладно бы речь шла только о стрелковом оружии. Столь же компетентно Тимофей рассуждал о советских и зарубежных танках. Более того, анализировал их достоинства и недостатки в бою.
— Чем брали немецкие тяжёлые танки? — бросил я реплику в его рассуждения.
— Отличной оптикой, приборами ночного видения и скорострельностью, — последовал молниеносный ответ.
Однако! Немецкий Т-6 («Тигр»), действительно, на один выстрел нашей тридцатьчетвёрки отвечал двумя, а то и тремя. Отсюда и огромные потери под Прохоровкой…
А парень, очевидно, найдя в моём лице благодарного собеседника, раскрылся во всей красе. Взял в руки бумагу и стал чертить на ней… схему операции «Багратион».
— Неправильно действовали, — сказал очень серьёзно. — Нужно было вначале ударить на Украине, выманить из Беларуси немецкие танки и лишь потом начинать сражение…
Вот как! Оказывается, мы и до стратегии в 10 лет добрались. Если учесть, что Верховное командование Красной Армии действительно держало на Украине 5 танковых армий из 6, имевшихся на тот момент, с целью демонстрации решительных намерений именно здесь, а не в Беларуси, остаётся только… А вот что остаётся дальше, не знаю. Парню явно тесно в своих нынешних знаниях, вот и ищет новую информацию в интернете, слушая военных историков. А ещё собеседников, с которыми может её обсудить.
— В библиотеку тоже хожу, — вступился он за бумажную книгу. — Только там литература художественная, а мне по душе больше другое.
— Да понял я, понял, что тебе интересно, — подумал я про себя. — И пусть этот интерес, Тимофей, навсегда остаётся с тобой. Кем бы ты ни стал впоследствии по профессии, подобные знания у подрастающего поколения оставляют надежду — наша история, наша Победа никогда не будут забыты.
Есть надежда,
