Доктор экономических наук уроженец Коханово Пётр Красовский о школе, стране и немного о себе…

16 июля в г. п. Коханово состоится встреча одноклассников, окончивших местную школу в 1971 году. Инициаторами её проведения стали доктор экономических наук Красовский Пётр Александрович, проживающий ныне в Москве, и бывший педагог этой школы Галина Николаевна Хацкевич. Грех было не воспользоваться этой возможностью, чтобы не поговорить со старым товарищем. Наше знакомство состоялось в 1989 году на Съезде народных депутатов Верховного Совета СССР, где мы обменялись мнениями о перспективах сохранения и развития СССР. Помнится, я сразу поверил в компетентность и искренность своего собеседника и предложил депутатской группе «Союз» утвердить его кандидатуру в качестве научного консультанта крупнейшей фракции Верховного Совета СССР. Его знания, опыт, умение заглянуть за горизонт текущих событий помогли нам во многом при разоблачении антигосударственного блока Яковлева — Шеварднадзе, критике проекта экономической программы Шаталина — Явлинского «500 дней». Актуальны его мысли и выводы на злобу дня и сегодня.

— С чего начнём беседу, уважаемый Пётр Александрович?

— С примечательного факта. Наш выпуск был первым, получившим аттестаты зрелости в здании новой школы. Столько лет прошло, но все мы, словно это было вчера, отчётливо помним своих учителей. В первую очередь директора школы, под чьим руководством она была построена, Романа Григорьевича Бейненсона. И, конечно же, нашего классного руководителя Леона Яковлевича Аронова. Только один пример. После окончания 9 класса он предложил нам в ходе летнего трудового лагеря заработать средства на туристическую поездку в Ленинград.

Я с моим одноклассником Александром Сипаковым с этой целью пошли трудиться на Кохановский льнозавод, другие ребята тоже нашли себе место. Мало кто верил в успех этого дела. Но на удивление всех в августе мы группой в 30 человек выехали в город на Неве, где неделю осматривали его сказочные достопримечательности. Разместили нас в городе Пушкине. Причём, в том самом лицее, в котором учился наш гениальный поэт. По утрам мы умывались вместе с творческой группой режиссёра Гайдая, снимавшего знаменитый фильм «12 стульев», имели возможность запросто беседовать с легендарным Михаилом Пуговкиным, другими артистами кино и театра Советского Союза…

— Получается, в вашей трудовой книжке…

— Первая запись — рабочий Кохановского льнозавода, где я подрабатывал каждое лето. И незадолго до призыва в ряды Вооружённых Сил СССР стал там профессиональным укладчиком скирд льнотресты.

Но вернёмся к нашей любимой школе. Позже мне приходилось не раз бывать на ВДНХ в Москве. И, любуясь её ухоженными клумбами, я часто ловил себя на мысли, что наш пришкольный сад, созданный в те годы под руководством учителя биологии Анны Павловны Рыбаковой, вместе с цветниками, грядками и парниками был не хуже украшен. А может, в чём-то и лучше…

А как работали более двадцати наших школьных кружков! Я посещал кружок физики, который вёл ветеран войны Василий Николаевич Савельев. Грозный на вид фронтовик, в сапогах и синих галифе, с обгорелым лицом (школьное прозвище Дизель) внушал нам и страх, и глубокое уважение. На всю жизнь сохранилось в памяти участие в районной олимпиаде, где я получил диплом первой степени. И тогда грозный на вид Василий Николаевич, а на самом деле добрейшей души человек, зимним вечером пришёл к нам домой, чтобы первым порадовать этим известием моих родителей. Позже, сдавая вступительный экзамен по физике (устный и письменный) в Московский инженерно-физический институт, я с благодарностью его вспоминал за профессионализм и глубокое знание предмета. Самые сложные задачи для поступающих в вузы Василий Николаевич решал в нашем присутствии и доходчиво разъяснял их смысл. Его жена Ольга Ефимовна Пушнякова преподавала химию. К любой теме у неё был в запасе практический опыт. Помнится, смешивая реактивы, она так радовалась течению реакции, словно получила её впервые. Она умела заряжать нас своей искренностью и любовью к предмету.

— Родители сыграли какую-то роль в ваших успехах?

— Всячески поддерживали и поощряли мои увлечения физикой и математикой. К примеру, моя мать Ирина Алексеевна специально ездила в Толочин, чтобы через «Союзпечать» оформить для меня подписку на физико-математический журнал для школьников «Квант».

— Слушая вас, отмечаю высокий удельный вес мужчин в составе педагогического коллектива. Как их не хватает нынешней школе!

— В этой связи не могу не отметить роль в школьной жизни нашего трудовика Виктора Ильича Климовича. Он научил нас строгать и пилить, в его кружки стояла очередь из мальчишек, увлекавшихся судо- и самолётостроением. В те времена были трудности с пластмассовыми деталями. Так вот, мы под его руководством создали свой плавильный станок для их выплавки. Важно отметить, что сам дух нашей школы воспитывал у учащихся инициативу, потребность в получении качественных всесторонних знаний. В итоге 50% выпускников 1971 года поступили в вузы.

— В том числе связанные с обороной страны?

— Комсорг и лидер нашего класса Ирина Зенькович после окончания Белорусского политехнического института успешно работала на оборонном предприятии БелОМО. Геннадию Сидоровичу школа дала путёвку в Ленинградское высшее военно-инженерное училище. По окончании он служил на Дальнем Востоке, потом, защитив диссертацию кандидата технических наук, преподавал в нём, уволившись, успешно работал в мэрии Санкт-Петербурга. Павел Косинец 30 лет отдал службе на Северном флоте. Там и остался по окончании службы, обзаведясь 11-ю внуками. Николай Журавлёв служил на аэродроме Болбасово, где базировались стратегические ракетоносцы Ту-16. Летал на этих грозных машинах до выхода на пенсию.

— А вы?

— До поступления в вуз я два года служил срочную службу в Советской Армии. На сборном пункте офицеры искали тех, кто был в ладах с математикой. Любовь к этому предмету мне в школе привила замечательный педагог Роза Викторовна Ерома. Так я оказался во взводе геодезистов полка, на вооружении которого стоял ракетный комплекс стратегического назначения 8К63. Там и пригодилось моё умение вести расчёты, в том числе с помощью логарифмической линейки. Впервые соприкоснулся я в это время и со сложной вычислительной техникой.

Вскоре, однако, в дивизионе потребовался военнослужащий на должность специалиста секретного делопроизводства. Пройдя проверку на допуск к совершенно секретным документам и обучение, я стал служить в секретной части штаба полка.

— Что от вас там потребовалось в первую очередь?

— Ответственность, аккуратность, внимательность, хорошая память. К слову, о памяти. Работая со всевозможными директивами, приказами, наставлениями, я однажды поинтересовался у начальника штаба, почему у нас нет плана действий полка после выполнения реальной боевой задачи — пуска ракет по противнику. Знаете, каким был ответ? Мол, в нём нет смысла. В живых нас после этого, скорее всего, не оставят. Встречно-ответные удары ядерных держав предполагают поражение подобных объектов в первую очередь.

— Пуски своих ракет наблюдали?

— В конце службы участвовал в проведении учебно-боевого пуска с огневой позиции государственного полигона Капустин Яр по учебной цели где-то в Киргизии. Когда затих грохот стартовавшей ракеты, мы первым делом бросились к стартовому столу.

— Зачем?

— Чтобы сажей поставить пальцем «печать» в военном билете на странице «Отметки об участии в боевых действиях и походах», подтверждающий этот факт своей биографии. Такая у ракетчиков была традиция.

— Служба, однако, не помешала вам поступить в один из самых сложных и престижных вузов страны.

— Не помешала. Хотя соперниками у меня в очень большом конкурсе были выпускники лучших физико-математических школ СССР. Институт я окончил с отличием, что открыло мне дорогу в НИИ приборостроения, где я работал инженером-физиком, а потом и на машиностроительный завод «Звезда». Там я 6 лет трудился в должности помощника генерального конструктора Гая Ильича Северина. Удивительное было время. На моих глазах коллективом предприятия создавались катапультные кресла, скафандры, системы жизнеобеспечения для космических кораблей и орбитальных космических станций страны, устройство для космонавта, позволяющее маневрировать в открытом космосе, и многое-многое другое.

— А потом вы оказались в ядерной отрасли. Как это случилось?

— Достаточно прозаично: Гай Ильич Северин в одной из бесед прямо сказал мне: созрел, переходи на самостоятельную работу по своей основной специальности. Так я оказался в Минатоме, где занимался проблемами безопасности зарубежных АЭС. Именно там я пришёл к пониманию создания собственной национальной системы контроля качества оборудования и материалов при осуществлении международных поставок.

С группой единомышленников — выпускников и преподавателей МИФИ — при поддержке Минатома мы создали научно-технический центр «Новые технологии и конверсия». И в качестве одной из приоритетных задач определили необходимость аккредитации российской испытательной лаборатории в авторитетном международном центре сертификации. Если конкретно, замахнулись на королевскую службу аккредитации Великобритании (NAMAS). Для достижения поставленной цели необходимы были три вещи. Во-первых, хорошо оснащённая лаборатория и подготовленный персонал, во-вторых, деньги, в-третьих — не просто деньги, а валюта. Минатом тогда возглавлял Виктор Никитович Михайлов, выпускник МИФИ. По его распоряжению в Конверсбанке мне выдали испрашиваемую сумму под расписку и честное слово вернуть в течение года. В итоге поездки в Лондон впервые получила право на жизнь в СССР и в других странах испытательная лаборатория, ак-кредитованная в международной службе аккредитации. Позже под её крышей начала работать Школа экспертов. Вышли в свет книги из серии «Товарная экспертиза», пособие по аккредитации.

— Что это дало стране?

— Мировая экономика — это жёсткая, бескомпромиссная конкурентная борьба. Она шла, идёт и будет вестись, прикрываясь разговорами о свободе торговли, перемещении товаров и услуг и т. п. Чтобы добиваться успеха на этом поприще, надо в совершенстве владеть правилами и технологиями, разработанными мировым сообществом. Иначе тебя просто сомнут.

— Много лет вы занимали должность генерального директора Всероссийского научно-исследовательского института физико-технологических и радиотехнических измерений (ВНИИФТРИ). Что это значило в вашей судьбе?

— Я оказался в институте в момент его практического банкротства. Но вместе с коллегами мы не только удержали его на плаву, но и превратили в успешно развивающееся предприятие. Проработал я там без малого 8 лет. За это время удалось сделать, на мой взгляд, главное — создать отечественные самые современные атомные часы. А ведь были предложения не мучиться, а купить их у других стран. С учётом нынешних санкций против России и Беларуси принятое в то время решение считаю единственно правильным. В результате мы вернули Россию в элиту стран с самым точным измерением времени и одновременно уберегли от приватизации пять учреждений российской метрологии, присоединив их к институту в качестве филиалов в Петропавловске-Камчатском, Хабаровске, Иркутске… В результате в 2007 году институт превратился в метрологическую корпорацию.

— Из вашей биографии следует, что вы ещё поработали то ли в химической физике, то ли в физической химии. Это как понимать?

— После работы в институте ВНИИФТРИ через какое-то время я снова вернулся в понятный для меня мир прикладной науки. На конкурсной основе был избран директором Государственного научного центра НИИ химии и технологии элементоорганических соединений. Область его интересов, действительно, трудно охватить в целом. Если кратко, в то время мы решали проблемы производства и использования кремнийорганических соединений. Они весьма стойки в условиях как высоких, так и низких температур. А значит, исключительно важны в самых разных отраслях промышленности, медицины, в сельском хозяйстве. Эти материалы инертно ведут себя по отношению к человеческому телу. В результате нам удалось возродить почти утерянное производство протезов на основе силиконов.

— И последний вопрос. Чем в свободное время занят доктор наук Красовский?

— Стараюсь оставшиеся годы жизни проводить вместе с внуками. Мы много с ними путешествуем по России и Беларуси. В этом году у нас, к примеру, запланировано посещение Гродно, Несвижа, Новогрудка. Недавно написал небольшую книгу воспоминаний о школьных годах, люблю заниматься реставрацией старых предметов, например, топоров, молотков. Интересуюсь краеведением, историей Беларуси. В ней немало поучительных примеров для нас. Люблю поэзию. Читаю стихи своей одноклассницы Ковалёвой (Хацкевич) Галины Николаевны. В минуты раздумий и сомнений возвращаюсь к Блоку, Бернсу, Цветаевой, Есенину, Вознесенскому, Высоцкому, Когану, Майорову. Последний в далёком 1938 году написал удивительные строчки:

О, если б все с такою жаждой жили!
Чтоб на могилу им взамен плиты
Как память ими взятой высоты
Их инструмент разбитый положили
И лишь потом поставили цветы.

Читая эти строки, и я как-то задумался. А что положат мне на могилу, кроме цветов?

Николай ПЕТРУШЕНКО.

Все новости

Другие статьи рубрики