Трагедия остается трагедией. Малоизученные аспекты войны 1812 года на территории Беларуси
Это интервью с нашим земляком, кандидатом исторических наук, доцентом, членом Союза писателей Беларуси Эдуардом Александровичем Корниловичем я записал в 2012 году в связи с отмечавшейся тогда знаковой датой — 200-летием нашествия армии Наполеона на нашу страну. Но не опубликовал в силу ряда причин. Сегодня я снова возвращаюсь к нему. В память о замечательном человеке и моем старшем товарище, ушедшем недавно из жизни. Да и повод представился соответствующий. Время быстро летит. Мысли моего собеседника, высказанные 10 лет назад, показались мне достаточно важными и сегодня.
ВСЕМ ЛИХА ДОСТАЛОСЬ
— Эдуард Александрович, ваши книги по истории Беларуси «Люди революционного подвига», «На гребне истории», «Імёны з небыцця», «Генерал славянской рати» и другие вызвали широкий и благожелательный отклик читателей. Что в планах на ближайшее время?
— Пытаюсь осмыслить последствия нашествия Наполеона на белорусскую землю. На мой взгляд, они глубоко не исследованы. В этом я убедился, побывав весной на международном семинаре в Санкт-Петербурге.
Военным, экономическим, политическим итогам для стран Европы в связи с наполеоновскими войнами историки из России и европейских стран уделили много внимания, демографическим, нравственным, социальным последствиям — значительно меньше. Буквально вскользь прозвучала в одном из докладов реплика, что во Франции, к примеру, новобранцы вплоть до середины XIX века были сантиметров на 10 ниже, чем их деды и прадеды, воевавшие в наполеоновской армии. Красноречивый штрих, подчеркивающий вырождение населения… Послевоенная демографическая ситуация и у нас сложилась не лучше. В предвоенные годы в губерниях, отошедших к России после раздела Польши, прошло несколько внеочередных рекрутских наборов. В армию ушло тогда много здоровых и крепких мужчин, большинство из которых погибли в боях или умерли от ран и походных лишений. К примеру, Кутузов имел в Тарутинском лагере под ружьем около 150000 солдат, а к Березине, преследуя Наполеона, привел, по разным оценкам, всего около 30000 здоровых бойцов. Что уж говорить о французах. Прочтите воспоминания участников войны 1812 года, изданные в России в этом году. Многие из них отмечают, что сотни километров Смоленского тракта с прилегающими дорогами были сплошь усеяны трупами людей обоих полов, лошадей и других домашних животных. В военно-историческом сборнике №1 в 1912 году касательно Беларуси об этом сказано так: «В пределах нынешнего Виленского военного округа было сожжено после войны и погребено около 120 тысяч французских трупов. Но в действительности количество погибших солдат было, вероятно, больше, так как многие при отступлении, отделившись от своих частей, погибли в лесах, в глухих местах и вдали от больших дорог, почему трупы погибших и не вошли в официальную статистику».
Предельно откровенно и прямо выразился по этому поводу мой любимый поэт, полковник Федор Глинка, воочию видевший эти картины:
И русский волк, и русский пес, остатки плоти их разнес.
«ТОПЛИВА ВСЕ РАВНО НЕ ХВАТАЛО»
— Но я хотел бы обратить внимание на следующее обстоятельство. Катастрофой обернулось отступление не только для самих французов, но и для местного населения. В силу двух главных причин — холода и голода.
— Ну, это общеизвестные факты.
— Факты общеизвестные. Но приводятся они без принципиально важных оценок сложившейся ситуации. Отправной точкой трагедии, считаю, явилось банальное отсутствие у французов (как бы парадоксально это ни звучало) необходимых запасов топлива. В своих воспоминаниях они черным по белому пишут, цитирую: «Поутру вокруг угольев остывшего костра оставались лежать сотни мертвых солдат, умерших от холода». Не правда ли, дико звучит? В лесном-то краю погибнуть от холода в октябре-ноябре… Но дело в том, что свежесрубленные деревья, что в изобилии росли вдоль дорог, почти не горят. Для костра нужны исключительно сухие дрова. Причем много дров. Опытным путем было установлено: взвод в 30 человек в холодную погоду, чтобы согреться и просушить одежду, сжигает до 5 кубометров топлива за ночь. А что тогда говорить о потребностях многотысячной армии, растянувшейся на десятки километров пути? Передовые части французов сжигали поленья, что запасли местные жители на зиму. Не хватало — брались за заборы, амбары, сараи, ночуя хоть в каком-то тепле. Следовавшие за ними солдаты раскатывали уже жилые дома, выгоняя их обитателей в чистое поле на верную смерть. Но и этого топлива все равно не хватало. Каждая жердь у солдат, в полном смысле этого слова, была на вес золота. На семинаре историк из Бельгии мне рассказал, что его предок выжил в этом походе благодаря тому, что обменивал награбленные драгоценности на сухие щепки и палки. А перед Березиной вообще вместо ружья и ранца нес за спиной связку хвороста. Вот и гибли французы тысячами на пепелищах рядом с обездоленными местными жителями, лишенными захватчиками куска хлеба и крова.
В донесении копыского уездного предводителя дворянства от 29 октября 1833 года №972 губернатору Могилевской губернии читаем: «Когда бегством спасался неприятель, то во всю ширину уезда [...] жители по местечкам, селениям и деревням не токмо лишились всего достояния, но еще сожжены в местечке Коханово возле большой дороги все крестьянские дома, […] от Коханово к Толочину деревня Бухарево, деревня Замостье, […] в местечке Толочин большую половину домов и строений, [...] от Толочина местечко Словении со всеми жилищами, в Молявке дома крестьянские, мельницу, почтовый двор со всеми строениями». Жгли не от лютости — жгли, спасаясь от холода, обрекая на гибель и стар и млад. По приблизительным оценкам наших историков, общая убыль населения Беларуси в результате нашествия, составила от 0,5 до 1 миллиона человек всех сословий и состояний.
— Из какого количества?
— Согласно подушной ведомости, составленной в 1811 году, на ее территории тогда проживало около 3 миллионов людей. Так что потери мы понесли тогда страшные. Большую часть — по причине тяжелейших лишений, вызванных голодом, холодом и
болезнями в результате нашествия.
КОЖАНЫЕ САПОГИ НА ОБОЧИНЕ
Но и месть за учиненные разорение и гибель людей была беспощадной. Сошлюсь на материал того же военно-исторического сборника за 1912 год:«При отступлении [...] через Толочин отставшие французы были застигнуты нашимиказаками, частью перебиты, частью взяты в плен, заперты в сарае и сожжены. Все они погребены в 10-ти братских могилах, находящихся у железнодорожной будки №1 близ станции Толочин Московско-Брестской железной дороги. Одна из могил была раскопана, а в ней найдены груды человеческихкостей, остатки французской амуниции, артиллерийские снаряды». Не отставали от казаков и крестьяне, расправляясь с захватчиками столь же жестоко и беспощадно. Читаем: «На следующем переходе в Славенях французы оставили своих раненых и больных. По словам старожилов, местные крестьяне перебили оставшихся, а трупы покидали в два старых колодца. Несколько лет тому назад первый колодец был вычищен и из него извлекли массу человеческих костей, киверов, амуниции».
— На мой взгляд, в этих событиях есть еще одна странность. В ноябре 1812 года морозы в наши края еще не пришли, а французская армия уже массово гибнет от холода и тянет за собой местное население.
— Ответ на этот вопрос дали недавно белорусские медики. Оказывается, что люди, находящиеся в стрессовой ситуации в связи с постоянной опасностью, ослабленные недоеданием, в легкой одежде гибнут от переохлаждения даже при температуре воздуха 5 — 10 градусов выше нуля. Именно поэтому захватчики не только сжигали дома, но и раздевали их обитателей, напяливая на себя даже женское платье. Некрасиво, конечно, зато есть шанс проснуться живым после предстоящей ночевки у скудного костра. Забавно, но французские солдаты при отступлении выбросили даже свои прочные сапоги. Шли по нашим дорогам, утопая в грязи, в невообразимых тряпичных обмотках.
— В сапогах, очевидно, холодно было…
— Я тоже долгое время так думал. А потом специалисты мне объяснили, что сапоги из кожи имеют неприятное свойство от постоянной сырости превращаться в гармошку. Не высушишь — ноги сотрешь до костей и станешь легкой добычей для вездесущих казаков или озверевших крестьян. А как их высушишь, если у скудных костров тепла даже тело согреть не хватает. Но, как говорится, нет худа без добра. После войны много крестьян и обывателей щеголяли по стране в прочных французских обновках или торговали ими на рынках. Кожа есть кожа. Зажиточные люди охотно их покупали.
ПУТЬ К ОТСТУПЛЕНИЮ ОТРЕЗАН
— Есть ли новые исторические документы, раскрывающие подробности пребывания французов в наших краях при отступлении?
— Я бы выделил в первую очередь донесение от 29 октября 1833 года №972 предводителя дворянства Копыского уезда, в состав которого в то время входили Коханово и Толочин со многими деревнями.
— Чем оно примечательно?
— Тем, что писалось по распоряжению губернатора Могилевской области по сути дела по горячим следам, на основе личных показаниий участников этих событий, с целью, цитирую, «о доставлении материалов исторических событий достопамятной войны 1812 года». Документы эти были необходимы, очевидно, для изучения историками и издания обобщающих научных трудов.
— Что особенное там отыскалось?
— То, что 9 ноября по старому стилю в Коханово Наполеон не останавливался, как было принято считать долгое время, а «которое перейдя сам со штабом своим за 6 верст в фольварк Каменку (помещичья усадьба. — Прим. ред.), владения в то время Ивана Чеховского, имел в оном ночлег, призывал к себе сего помещика, разговаривал с ним, но о чем, за смертью его, Чеховского, собрать сведения не было возможно». А 10 ноября рано утром уже был в Толочине, где провел больше суток.
— Что он там делал столь долго?
— Плотно занимался делами. Как сказано в документе, «долго разговаривал с королем неаполитанским на биваке, а потом переехал в плебанию римско-католическую (двор священнослужителя униатской церкви. — Прим. ред.), где был собран его штаб и генералы, и, повелев очистить каменный базилианский монастырь, перебрался в оный». Достоверно известно, что именно в Толочине он получил шокирующее известие: русская армия адмирала Чичагова с боем захватила Борисов и уничтожила мост через Березину, отрезав ему путь к дальнейшему отступлению.
— В армии Наполеона были прекрасные инженеры. Навести понтонную переправу для армии им бы особого труда не составило.
— То-то и оно, что понтонов у французов к этому времени уже не было. В Орше всего двумя днями раньше Наполеон лично приказал их уничтожить, чтобы усилить тягловыми лошадьми оставшуюся в строю артиллерию. Очевидно, был абсолютно уверен, что мост гарнизон Борисова для него сохранит в целости и сохранности. А тут грянула беда больше — не только его потеря, но и свежая русская армия, поджидающая его на противоположном берегу Березины. А с тыла и флангов французов поджимал Кутузов, неумолимо замыкая кольцо окружения в районе Борисова. Было от чего схватиться за голову…
НЕ БУДЕМ НА ПРЕДКОВ НАВЕШИВАТЬ ЯРЛЫКИ
По воспоминаниям генералов, совещания в Толочине шли одно за другим до позднего вечера. Наполеон со своим штабом судорожно искал пути выхода из критического положения. Мне представляется, что именно здесь он пришел к мысли, что, возможно, наводить скорую переправу подручными средствами лучше всего в районе деревни Студенка.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что стал искать в Толочине проводников. В вышеприведенном документе сказано, что «генералы Красинский и Сокольницкий, находившиеся при Наполеоне, расспрашивали только (у местных жителей и чиновников французской администрации. — Прим. ред.) о положении города Борисова и реки Березины, стараясь отыскать на означенные места провожатых».
— Фамилии у этих людей совсем не французские.
— Викентий Красинский родом с Волыни, много лет служил во французской армии, командовал польской дивизией. Впоследствии перешел на службу России, стал членом Государственного совета. Под стать ему был и Михаил Сокольницкий, уроженец Варшавы, отвечавший в армии Наполеона за топографическую съемку и (внимание!) разведку. Оба хорошо знали местность, менталитет местного населения и, по воспоминаниям офицеров штаба Наполеона, пользовались его особым доверием при принятии решений в эти тревожные дни.
— Зачем французам понадобились проводники? Тракт на Борисов прямой — не заблудишься.
— Бессмысленно было метаться всей многотысячной армией по берегу полноводной реки в поисках бродов на виду у неприятеля. Проводники требовались для обеспечения незаметного прохода к ним только саперных частей с соответствующими материалами для скрытой постройки моста. Французам это вполне удалось.
— Такие люди нашлись?
— Уездный предводитель дворянства по этому поводу пишет так: «Жительствовавший в то время в католической плебании на возвратном своем от родственников пути монах Тринитарского ордена Цыгинский согласился и сам подошел к Наполеону, за что получил в награждение 2000 рублей российскими ассигнациями и отдан в ведомство военного начальства».
На следующий день на лошади вместе с передовым отрядом он убыл к Березине. И, очевидно, свое слово сдержал. А после переправы армии Наполеона дошел с ней до Вильно.
— Это было предательство?
— Я бы не стал на него вешать подобный ярлык. Нельзя рассматривать дела и поступки этих людей, исходя из моральных, нравственных, юридических норм нашей эпохи. В этой связи хочу подчеркнуть: в состав католического Тринитарского ордена, к которому относился этот монах, входили люди, давшие обет нищенства и живущие подаянием. Знаете, на что они тратили собранные таким образом деньги? Выкупали христиан из турецкого плена.
ГОРОД СГОРЕЛ, А КНИГИ СПАСЛИСЬ
— Успешно?
— До конца XVIII века орден освободил свыше 30 тысяч людей. Достоверно известно, что когда средств не хватало, бывало, вместо них монахи оставляли в рабстве себя. Так что я бы не стал обвинять этого человека в предательстве. Может, он сделал и правое дело — скорее выпроводил бесчинствующих французов за пределы нашей страны, а на вырученные от подобной «сделки» средства выкупил своих единоверцев из мусульманского рабства.
— Власти его не судили?
— В документе сказано только, что «означенный монах Цининский, чрез несколько недель возвратившись пешком в город Вильно, в местечке Толочин заболел горячкою и окончил жизнь свою». К слову, подобная горячка (в народе ее потом назвали «гнилой горячкой») весной 1813 года, подобно лесному пожару, охватила все регионы, подвергшиеся французскому разорению. Причина — тысячи неубранных тел людей и животных, заразивших трупным ядом не только землю, но и озера и реки. Именно эта напасть внесла решающий вклад в массовую гибель населения Беларуси, сократившегося почти на одну треть.
— Едва ли не все историки упоминают, что в Толочине Наполеон сжег свой архив. Вы что думаете по этому поводу?
— Жег он свои бумаги на протяжении всего отступления. В том числе и в Толочине. На запрос властей в этой связи уездный предводитель дворянства ответил так: «Письменных распоряжений неприятельских не имеется, ибо по прошествии неприятельской армии какие находились бумаги, комендантом французским забраны в местечко Толочин и сожжены».
Меня больше поразило другое. Бог с ней, с французской канцелярией. Но скажите на милость, как в обстановке полного озверения незваных гостей священнослужители нашего монастыря умудрились спасти свои книги. Год назад в отделе рукописей, старопечатных и редких изданий Президентской библиотеки я лично ознакомился с ними. На каждом из 21-го экземпляра была пометка «Библиотека толочинских базилиан». Считаю, это был настоящий духовный подвиг служителей Церкви, много лет учивших по ним в Толочине наших предков. Город сгорел, а книги, как видите, они для будущего сберегли.
Беседовал
Михаил ПАВЛОВ.
