СУДЬБЫ, ОПАЛЕННЫЕ ВОЙНОЙ

На период жизни, ставший тяжелейшим испытанием для всей страны, великого советского народа, мы решили посмотреть глазами тех, в чьи судьбы война стремительно ворвалась, отобрав у одних детство, у других — юность, а в целом — самые светлые их молодые годы. Прошли десятилетия, состоялся человеческий век, а из памяти пережитое не уходит. Бередит полученные раны, добавляются к старым новые боли.

В деревню Дроздово, которая волею судеб оказалась на перекрестке и главных, и второстепенных событий военного времени, заглянули еще и потому, что проживающие здесь люди как зеницу ока сохраняют память о прошлом и своем, и многих других сельчан.

Первой, кого повстречали на тихой, безлюдной улице, с обеих сторон которой высятся огромные деревья — молчаливые свидетели разных событий, стала Нина Онуфриевна Чечеткина. В свои 76 лет очень активная, энергичная. Неудивительно, что в хорошем виде, по-хозяйски сохраняет дом, обкошен двор. А ведра — и в доме, и на скамейке у входа в него — по рубчик заполнены водой. Не только чтобы пищу приготовить, а и гряды полить. А еще, заметила хозяйка, и редких прохожих угостить вкусной, кристально чистой водой.

— Этот конец деревни, — заметила, начиная разговор, — пережил в войну столько, что и не рассказать. И сжигали его, и людей убивали, а только он и сегодня живет. Вот такие они, превратности судьбы. Я родом из Рацево, в Дроздово перебрались после войны, но о героизме местных людей много слышала и знаю. Дроздово немцы сожгли не просто так, что им этого захотелось, а потому, что сыновья Дунаевых и Подоляцких ушли в партизаны. Они столько врагу доставляли хлопот, что фашисты вынуждены были чем-то отвечать — начали расправляться с мирными семьями. Сожгли этот конец деревни, что подходил к кладбищу и ближайшему лесу в направлении деревни Узгои. Здесь проходили основные партизанские тропы, которые из Озерцев вели на буковские болота.

— А если говорить о себе, — продолжила Нина Онуфриевна, — то война хорошенько прошла и по моему детству. Пять лет было, когда она началась. Помню, как бомбили нашу деревню, а я пряталась под мамину “спадніцу”, со всех сил кричала: “Жить хочу…” А сколько потом еще это “жить хочу” вырывалось из души. С первым призывом отец попал на фронт — и не вернулся. У мамы нас трое на руках. Чем кормить, что надеть и обуть, как жить-выживать. С малых лет у нас эти заботы вошли в сознание. Только трава отпрыгнет — собираем крапиву, щавель. Хлеба никакого, только бульба с прошлогоднего бурта, гнилая, вонючая. Делали лепешки из нее, которые есть было невозможно. Но ели, другого ничего не было. Когда оказались на грани выживания, в Дроздово нас позвала родная сестра отца. Сказала, люди у нас особые, последним поделятся. Мамино мужество нас и спасло. Решилась с тремя детьми на переезд. Здесь поставила хату, помогали родные и жители села. Сколько она перенесла, исхудала, что еле ноги передвигала, а молодая же была, поговаривали, что, мол, Ольга так долго не протянет, детей осиротит. Работала наша мамочка, Ольга Иосифовна, и конюхом, и полеводом, косцом и пахарем – и не сломилась. Что удивительно – 103 года прожила, старенькая-престаренькая была, но все помнила, как будто наизусть учила, так врезалась в ее память необычайно тяжелая жизнь…

С малых лет трудились и они — Нина, Мария, Василий. В 60-е годы Нине Онуфриевне доверили возглавить в их бригаде льноводческое звено. Получив премию за хорошую работу, купила в семью велосипед и часы. Какой радостью тогда было такое приобретение.

— Вот теперь, — говорит Н.О. Чечеткина, — все живут неплохо, а хотят, чтобы без труда сыпалась манна небесная. Так не получается. Сын придет, отобьет косу — и я сама кошу, да и все по дому, двору делаю сама. Война многому научила, а если бы не труд — то и не выжили бы…

Еще одна судьба

Жительнице этой же деревни Надежде Васильевне Литвинко 86 лет. Война началась — ей было 16 лет. Сколько горя приняла, по ее словам, только Бог знает.

Пока немцы не вступили в район, Надя со сверстниками ежедневно отправлялась к деревне Матиево устраивать заграждения на пути движения вражеских танков. А потом они были свидетелями, как создаваемые таким большим трудом заграждения в один момент смяла многочисленная, на гусеницах и колесах, техника со свастикой на борту. Это вместе со страхом вселяло в их души негодование и ненависть к врагу. Машинально сжимались кулаки, но они — подростки, молодежь — были бессильны повлиять на события, изменить их.

Однажды девчонкам подсказали, что можно пойти в Толочин и отпросить у немцев попавших в плен солдат, надо только было назваться их сестрами, женами, невестами. Собрала и Надя гражданскую одежду, совсем не лишнюю в их семье, пошла выручать из плена. Все это они, девчонки, делали по зову собственного сердца, хотелось помочь стране, людям. Немцы отслеживали подобные просьбы, отпускали в семьи только белорусских парней, помочь практически было невозможно.

Как-то на дороге возле Михайловщины встретились с колонной наших военнопленных. Они тяжело передвигались, до предела были уставшими и изнуренными. Отдельные падали на землю и прямо из луж пили воду. Для многих из них уже это было спасением.

В 1943 году, перед новым годом, Надежду вместе с молодежью немцы отправили в Устье, недалеко от Орши, рыть окопы, какие-то канавы, ямы. Мужчины обустраивали бункеры и точки для немецких пулеметчиков. Занимались этим и военнопленные. Морили голодом и холодом. До освобождения, а это почти шесть месяцев, в неимоверно тяжелых условиях находилась и она.

Когда лагерь атаковали наши бомбардировщики, нанося удар по коммуникациям, им удалось сбежать.

Позже, когда в Дроздово обосновался наш госпиталь, Надежда добровольно пошла ухаживать за ранеными. Чем только могли помогали жители Дроздово и медперсоналу, и бойцам, по ранению попавшим в госпиталь. Доставляли сюда хлеб собственной выпечки, выполняли работы, ухаживали за больными. А многих и хоронили. На местном кладбище находится памятник тем, кто, освобождая великую родину, не дожил до светлого дня Победы.

Сельисполком во главе с его председателем Л.С. Мироновым провел работу — очистил кладбище, поставил ограду на том месте, где лежат умершие от ран солдаты и офицеры. Судя по фамилиям и именам, за нашу землю воевали представители всех бывших братских республик страны Советов.

Свою лепту в победу внесли и они — дети войны. Их руками был совершен и еще один величайший по своей значимости и убедительности подвиг — восстановление из руин городов и сел. И пока эти люди с нами, мы обязаны оказывать им ту помощь, которая требуется людям в возрасте. Да, они по скромности не просят ее даже у своих детей, но долг остается долгом. Рассказать о них как о героях тоже и ко времени и к месту — еще раз посмотреть их глазами на трагедию, которая болью и кровью, сиротством и одиночеством прошла и по их судьбам.

— Я и теперь вспоминаю пережитое, — говорит Н.В. Литвинко, — закрою глаза и вижу, как погибали люди, умирали дети, делились кусочком хлеба друг с другом сельчане. И плачу, всегда плачу…

В. БИРЮКОВ.