ПО СЛЕДАМ ТРАГЕДИИ

ЧТО СТАЛО ПРИЧИНОЙ ГИБЕЛИ ЕЩЕ  ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ?

На еще одного своего жителя поредела и без того небольшая деревня Рафалово. К печальной статистике гибели людей на пожаре добавилось еще одно имя (за десять прожитых в году месяцев десятое по счету в районе), Игоря Нарчука. Невозможно, и нельзя соглашаться, что такое может происходить в наше время, — нормальное по обстановке, мирное, спокойное. Что же происходит с нами, почему теряем людей, своих родных и близких, друзей и знакомых? Для этого мы выехали на место, чтобы поискать ответ на вопрос, послушать мнение тех, кто знал об этом молодом человеке практически все.

Двор в одночасье осиротел

Нас встретила только собачонка. Не дружным, заливистым лаем, а ослабшим, не похожим на свой, прежний, голосом. Видя людей, которые подходят к двору, заходят в дом, пытается напомнить о себе, неустанно ищет глазами хозяина. Который день (были на третий день после произошедшего), рассказали соседи, ничего не берет есть, скучает по хозяину. В тот злополучный вечер, как это он нередко делал, Игорь взял ее в дом. Сам погиб, а она выжила. Возможно, пробовала подать голос, собаки на опасность реагируют. Но, то ли сон оказался сильнее, было около часа ночи (все происходило с 18 на 19 ноября), то ли еще что случилось, но 45-летний Игорь Нарчук не выжил, задохнулся в дыму. Какие-то минуты решили его судьбу. Весь дом не сгорел, обвалилась только крыша, а внутри обуглились потолок и обои. Значит, огонь человека не коснулся, но было достаточно и небольших струй дыма, которые, когда прогорел потолок возле грубки, быстро распространились по дому. Все, с кем мы разговаривали, недоумевают: вроде бы и можно было мужчину спасти, но не успели. Вовремя ведь обнаружили начавшийся пожар. Вовремя — через каких-то минут 15 — появились пожарные машины из Толочина и Низкого Городца, прибыла скорая помощь, а вот сельчане (какие у пенсионеров силы!) не успели. Да, не успели не только в эту страшную для всех их ночь (и в чем их можно винить!), но не успели помочь своему односельчанину и во все годы, предшествующие трагедии. Не нашлось того слова, которое могло бы пробрать своей силой, ударить по сознанию своим током. Да, делали, говорили, а результат — вот он. Прощаясь, провожая своего парня в последний путь, многие в горькую минуту это осознали и сами. Не смогли сделать то, что зависело от них, считая, что сам человек должен думать о себе в первую очередь.

Осиротели, как говорили сами люди, и они

Прямая речь жителей деревни оказалась очень искренней и открытой, ведь говорили и пожившие, и много повидавшие на своем веку и мужчины, и женщины.

Вера Адамовна Гайкова:

— Он был очень добрый, послушный. Ни в чем не отказывал людям, и все мог сделать. Косил, помогал посадить и обработать огороды. Кто что ни попросит — всем помогал. Он и по ремонту дома понимал, по технике. Со всеми только по-доброму, а если выпьет — готов был последнюю рубашку снять и отдать другому.

— Как же такого не уберегли?

— Вот и не уберегли. Он и мой крестник, и племянник. Ругала, просила его, чтобы бросил спиртное, но где он послушает. Говорил: “Я бросил, неделю в рот не беру…” А потом — опять, сорвется — и пошло. Не запойно пил, но пил…

Вера Адамовна очень жалела Игоря всегда. Нравился его чистый нрав, умение выслушать, понять человека. С детских лет постоянно на ее глазах. Их дома, когда еще жили в Стуканах, стояли рядом. Она любила Игорька не просто по-родственному, а как-то по-матерински. И он это чувствовал, ценил, видел — перед ним этот человек не кривит душой. Радовалась, когда любовь к нему пришла, когда женился, создал семью. Но, оказалось, это не надолго. Что-то не заладилось у них. Расстались. Вот тогда и потянулся, чего и близко не было до службы в армии, Игорь к рюмке. Говорил, что так ему проще.

Тетя все видела, умело, тонко подходила в этой ситуации к разговору. Умоляла и его родителей понять парня, как-то увести его от спиртного. Но, что греха таить, отец, колхозный водитель, не брезговал градусом в любом его виде. И свою готовили, и калымы частые подворачивались… А когда после смерти матери остались жить вдвоем — то вместе дружно и выпивали…

— За что же он пил в последнее время?

— Работал на пилораме. Расчет был каждый день. 50 тысяч рублей получит на руки — и в магазин. А еще и клиенты рассчитывались за помощь им — и в основном спиртным…

Пилорама в нескольких десятках шагов от дома, в котором проживал Игорь. Под поветью аккуратно сложенные грядки подсыхающих обрезков древесины, во дворе — примыкающие к крыше сараев доски и брус. С этим никто не считался, хорошему работнику жалко не было. Безотказно отзывался на все просьбы, а вот до своего, домашнего, руки не доходили. Прямо скажем, не занятость на пилораме была тому виной. Времени хватало. Практически через день, бывало, и чаще, заглядывал в Волосово, покупал вино. Много, по словам продавца, не брал. Вот такое только, взяв бутылку в руку, показала работник прилавка. Но и это, 0,7 литра, тоже немало. Тем более, как подсказывали люди, приходил он в магазин уже под хмельком. Да и не обходилось одной бутылкой. Как рассказала соседка погибшего Антонина Фадеевна Шестак, нередко из-за пазухи Игорь вынимал бутылку, употребив не меньше до этого, приглашал потянуть глоток-другой и ее.

— Мы, — говорила Антонина Фадеевна, — постоянно просили его не пить. В последнее время он уже начал терять и контроль над своим поведением, курил без памяти. И в воскресенье вернулся из Волосово в четвертом часу, конечно, не трезвый…

Многие в деревне знали, что у Нарчука дымоход грубки в трещинах. Об этом он рассказывал сам, говорил, что глину заделать трещины заготовил, остается их только замазать… О разговоре вспомнилось, когда все уже произошло. Но заделал трещину он, чем поделился и со своим соседом Брониславом Михайловичем Дерковичем, не глиной, а каким-то клеем. Мол, надежнее будет. Если это так, то можно представить, как этим клеем он и подлил масла в огонь. Да еще “помогли” обрезки, от сгорания которых искры летят на большое расстояние. Поэтому, курить, возможно, и не курил. Иначе сам бы сгорел. А раз огонь пошел с крыши, огнем был охвачен, по словам очевидцев, верх дома — значит, все от трещин в дымоходе и началось. Возгорания по этой причине, а был и случай курения в постели в нетрезвом состоянии, происходили и раньше. Но как-то все заканчивалось не худшим образом.

Порядка в доме не было уже давно. Понятно, каким он мог быть и по части соблюдения правил пожарной безопасности. Не думал об этом сам, а другим и подавно до того не было дела. Ведь известно, как работают у нас на общественных началах смотровые комиссии по проверке противопожарной безопасности жилфонда, созданные при сельпосисполкомах. Решение от  26 января 2012 года о ее создании в Волосовском сельском Совете имеется, но это только бумага. Дальше ее дело не пошло. Вроде и приезжали из комиссии осмотреть дом Нарчука, но хозяина не оказалось дома…

Печалью веет не только от обгоревшего дома, сиротливого вида двора и ничего не понимающей в произошедшем собачонки. Не меньше — и от нашего людского безразличия. Все бежим куда-то, суетимся, гонимся непонятно зачем, стуча в грудь, какие мы хорошие, не замечая, кто рядом с нами. Беда не приготовлялась одним днем. К ней житель деревни Рафалово Игорь Нарчук шел не один десяток лет. Сначала потянулся к рюмке, затем к бутылке и… бутылкам. В наших деревнях такого, чтобы погибали, спиваясь до предела, десятками, еще не было. Даже тогда, когда приходили с войны, были инвалидами, калеками — не заглушали боль спиртным. Сколько себя помню — в нашей деревне такое не случилось за все послевоенное время. Люди бы не дали. Они умели спросить, пристыдить и потребовать. А надо было — оказывали и всяческую практическую помощь. С этим, как громко говорим, не надо бороться, это надо — просто преодолевать. По-человечески и по-христиански, с уважением к тем, кто рядом с нами.

В. БИРЮКОВ.